Каждая новая смерть- это новая жизнь,
каждый человек - это целый мир.
Кто понял это, тот познал Вечность.
Анатолий Рахматов
Последний грамм вечности
Говорят, что Вечность – это есть свобода. Меня лишили этого. Вы думаете как? Очень просто.
Сегодня исполняется ровно семь лет, как я нахожусь в этом аду. Семь лет жизни.… Хотя мне сейчас всего лишь двадцать четыре. Что я могу рассказать про эти годы? Ничего. Изо дня в день одно и то же. Подъем, работа, обед, работа, отбой. Никаких вам выходных и праздников. Ничего больше. В качестве аттракционов были избиения. Нас были до полусмерти за любые провинности. Плохо работаем, не так смотрим, медленно едим, громко спим. Повод любой – результат один. С нами обращались как с животными, не считали за людей. За некоторых из нас боевики получали выкупы и отпускали, но остальные, такие же, как я, продолжали находиться в плену, а точнее в рабстве. Смешно, человечество эволюционировало, ушло от рабовладельческого строя, а в итоге, получается, что все возвращается на круги своя. Думаю, стоит рассказать, с чего все началось.
Летом, в начале июня, мы классом выиграли поездку на Кавказ. Как нам говорили, посмотрите на горы, понежитесь под солнцем, попьете водички целебной. Нас поселили в гостинице «Арарат». Номера были по местным меркам комфортными. Почти каждый день нас водили на экскурсии то в пещеры, то в музеи, то на источники. В общем, обычная поездка, каких совершают сотни классов в год. Но нас судьба решила выделить из общей массы.
Михаил Валерьевич, наш классный руководитель, решил сходить в горы на два дня. Но в этот раз пошли не все, многие ссылались на слабое здоровье, некоторые просто на лень. Всего набралось девять ребят, Михаил Валерьевич, врач и проводник. Проводник был из местных, неразговорчивый, глаза маленькие, постоянно бегали из стороны в сторону. Я его, если честно, побаивался. Но это был всего лишь маленький минус нашего путешествия, из-за которого я не хотел отказываться от похода.
И вот, в шесть часов утра мы уже стояли с рюкзаками, лица были еще сонными.
- Ну что, готовы?- спросил Кавказец, так я для себя прозвал проводника, настоящее имя было Халек, мне оно не нравилось.
- Да, готовы, - спешно ответил Михаил Валерьевич, - идем? – спросил он у проводника, но тот не ответил, молча развернулся и зашагал в сторону улицы Набережной.
Мы двинулись за ним. Поначалу стояла тишина, но уже через полчаса что-то без умолку обсуждали. Мне почему-то было не по себе. Я шел всю дорогу молча, на все вопросы старался ответить так, чтоб от меня отстали, что все вскоре и сделали.
Подниматься в гору оказалось намного сложнее, чем идти по равнине. Дышать было труднее, не хватало воздуха. Мышцы ног забивались. То и дело кто-нибудь спотыкался, чертыхнувшись, поднимался и продолжал идти.
К полудню мы поднялись уже метров на семьсот. Солнце ужасно палило, хотелось пить. Новость о том, что сейчас будем обедать приободрила. Сложив рюкзаки в кучу, мы принялись разводить огонь. Собрав в округе веток, сложили «шалаш» и зажгли. Хворост, иссушенный жарким солнцем, вспыхнул. Коля уже нес треногу, установил ее и пошел за котелком. На обед у нас оказалась гречневая каша с тушенкой, чай и печенье. Насытившись, я отошел и разлегся в тени наших сумок. Трава здесь была немного прохладной, глаза сами собой начали закрываться и ненадолго задремал.
- Кость, вставай,- потряс меня за плечо Сашка. Я неохотно встал, протер глаза, отыскал среди всех рюкзаков свой и стал надевать его. Попрыгав, подтянул лямки рюкзака, стало гораздо удобнее.
- Сколько еще сегодня пройдем? – обратился я ко всем. Ответил мне Кавказец
- Где-то на полкилометра еще поднимемся, там стоянка очень удобная есть.
Мы вновь продолжили свой путь. После сна у меня значительно улучшилось настроение. Я болтал со всеми, мы шутили, рассказывали истории и анекдоты. Я настолько увлекся, что даже не заметил, когда начало смеркаться. Солнце начало падать за гору, небо наливалось багрянцем. Наш разговор перебил врач.
- Скоро стемнеет, а мне еще надо осмотреть детей
- Еще минут двадцать, - отозвался проводник
- Хорошо, но давайте поторопимся
Кавказец ускорил шаг, поспевать за ним стало труднее, но вполне реально. Как он и обещал, через двадцать минут мы уже начали разбивать лагерь. Мне и еще двои парням поручили ставить палатки. Провозились мы недолго. После стали раскладывать свои вещи. Я на спальном мешке, надевал теплые вещи, ночи в горах то еще испытание. Как вдруг раздался крик. Одевался я уже на бегу. Все столпились вокруг кого-то, пока я не видел вокруг кого. Между людьми протиснулся наш врач и начал расспрашивать того, кто привлек к своей скромной персоне столько внимания.
- Так, разбежались! Быстро! – прокричал док. Лицо его было взволнованно, - сумку мою принесите. Поживее!
Через минуту врач вскрыл небольшой рюкзак, достал странного вида шприц и принялся что-то вкалывать больному, а нет. Не вкалывать, а, наоборот, высасывать. После он перебинтовал рану на ноге, извлек из недр рюкзака уже наполненный чем-то шприц, снял колпачок и сделал инъекцию пострадавшему. Мы перенесли его ближе к костру, как велел врач. Разумеется, стали расспрашивать. Оказывается, когда он собирал дрова для костра, его за голень укусила змея, какая именно, он, естественно, не разглядел. Лицо у него побледнело, не столько от яда, сколько от испуга. Доктор заверил нас, что ничего страшного не случится, что это обычная змея и противоядия вполне хватит. Но обещания обещаниями, а Мать Природа что хочет, то и творит. Через час Серегу начало лихорадить, вряд ли это симптомы выздоровления. Врач вколол ему еще лекарства, но это не помогало. Чуть позже ему дали какие-то сильные антибиотики, Сереге стало полегче, и он смог заснуть. Вскоре и мы все разбрелись по палаткам. Немного поворочавшись в спальном мешке, я заснул.
Проснулся я, а точнее подскочил от каких-то громыханий и криков среди ночи. Кричали что-то на непонятном мне языке. Выскочив из палатки, я споткнулся обо что-то мягкое и упал. Боже! Это же наш классный руководитель! Из ран на груди лилась кровь, но еще шевелил губами, ловил ртом воздух, но все безрезультатно. Судорога пронзила его тело, спина выгнулась, и он медленно обмяк. Тело последний раз дрогнуло и замерло навсегда. От этой мысли к горлу подкатил комок, я отполз в сторону. Тут же сильный удар пришелся мне по спине, в глазах помутнело. Надо мной стоял один из боевиков, а кто ж еще такое будет делать. В руках у него был легко узнаваемый автомат Калашникова, лицо скрывала повязка. Откуда-то выскочил наш проводник, бросился к одному из напавших, но не добежал, пули врезались в ему грудь и живот и заставили замереть его сердце.
Тот боевик, что стоял ближе ко мне, схватил меня за воротник и рывком поднял на ноги. Толкнул стволом автомата в спину, давая понять, что слушаться их придется. Я еще ничего не мог понять, в голове не укладывалось, как такое может произойти. А главное – именно со мной. В голове была каша мыслей, страха и недоумения.
Ткнув очередной раз в спину, конвоир махнул мне в ту сторону, где уже сидели остальные выжившие. Помимо двоих убитых при мне, не хватало еще двоих: Сереги и Коли. Немного порыскав взглядом, я нашел и Колю. Его остекленевший взгляд был устремлен в небо, во лбу зияла дырка от пули. Я отвернулся, сел рядом с остальными. Внутри меня было пусто. Словно разом какая-то неведомая сила вырвала из меня все, оставив лишь телесную оболочку на растерзание стервятникам. Вокруг слонялись вооруженные люди, но я их не видел. Все было скрыто за пеленой. Хотелось только одного, забиться, спрятаться в темном углу, где никто и никогда не сможет меня найти. Где я буду в безопасности.
В реальный мир меня вернул выстрел. Одиночный выстрел. Совсем неподалеку от меня. Сережа…Видимо, они посчитали его балластом и просто избавились, как от наскучившей игрушки. Нас заставили надеть рюкзаки, и мы отправились в ночь. В мой последний поход.
Отдыхать нам практически не давали, что-то постоянно кричали и, если что не так, не гнушались приложиться по нам прикладом автомата или ботинком. Мы долго петляли по тропам. По началу, я пытался запомнить дорогу, но потом совсем запутался в этих бесчисленных поворотах, что бросил это занятие и просто брел вместе с остальными. Сейчас я чувствовал себя жалким и глупым бараном, которого ведут пастухи. Я не мог что-либо им возразить, не мог ослушаться, и покорно выполнял все из приказания.
Не знаю, сколько прошло времени. Мы вышли к дороге, на которой стоял грузовик с тентом. Нам жестом велели туда забраться. К нам залезли трое охранников. Еще двое залезли в машину, мотор взвыл, и машина покатила по узкой дороге. К вечеру мы спустились в ущелье. Там был лагерь боевиков. Нас поместили в кирпичное здание, без окон, с одной единственной дверью. Это помещение стало моим домом на следующие семь лет. На семь лет издевательств.
Вопреки всем моим ожиданиям, не было никаких спасательных операций, никто не собирался нас выкупать. Нас просто бросили на произвол судьбы. Из нас из всех забрали лишь одного. Говорили, что за него отвалили баснословную сумму. У моей мамы таких денег отродясь не водилось, всеми родственниками они вряд ли соберут и половину. А про отца я ничего не знаю, он бросил маму еще до моего рождения. Думаю, меня уже давно похоронили. Так что больше обо мне плакать не кому.
За время моего пребывания здесь, я отощал, глаза впали. Больше походил на мертвеца. Запас сил был на исходе. Еще пара лет и я, возможно, сойду с ума. Но для начала надо прожить эти пару лет.
На ужине сегодня у нас была как обычно перловая каша, по-моему, ничего кроме нее тут и не давали. Плотно поужинав, я сидел и ждал, когда нас поведут спать. Прозвучала команда, мы встали и пошли в свой сарай, на входе стоял один из часовых. Абсолютно уверенный в собственной безопасности. Что ж…Все решено…
Проходя мимо охранника, я бросился к нему, вырвал из гранаты, висящей на разгрузочном жилете, кольцо. Щелкнул отлетевший предохранитель.
Раз…
На пальце висело кольцо. Ключ, открывший дверь к моей свободе. Миг, такой мимолетный, но он сделал меня бессмертным на эти последние три секунду, ставшие для меня Вечностью. Пусть даже такой скоротечной. И вот я добился воли, которой так желал. Сквозь пальцы я видел, как пытается с себя сдернуть гранату боевик, но руки плохо его слушались, и он зря тратит последние мгновения жизни. Скоро мы с ним покинем телесные оболочки, и наши смерти останутся в памяти людей. Именно такие смерти. Если б я загнулся в грязном подвале от голода в бездействии, про меня б никто и не вспомнил. Умер Максим, да ну и фиг с ним! Но поступок сохраняется в памяти, любой поступок. Главное, чтобы он был.
Два…
Я наконец обрел то, о чем мечтал все семь долгих лет. В эти три секунды, я не подчинялся никому. Жизнь принадлежала мне. В эти мгновения я жил, именно жил, а не существовал. Я выбрал смерть. Это мой выбор. Осознание возможности владеть своей жизнью делало меня счастливым. Этот выбор уже невозможно было разрушить, он был непоколебим, словно Вечность. Та самая, в которой хотят сохраниться все. А мне это удалось! Вспомнились родные. Мама. Мама – заботливая, такая родная. Вспомнились все те люди, что мне дороги. Их улыбки. Я был рядом с ними, пусть даже мысленно. Но я там был. Для этого мне нужен был маленький глоточек свободы, взять всего лишь грамм от Вечности, и записать на нем свое имя. Больше мне ничего не хотелось.
Три…
Яркая вспышка, взрыва я уже не услышал. Провалился в бездну времени.
И я стал вечен… |
Отправка...
Неверный к/б!
Жалоба отправлена!
